Площадка актуальных событий города
ИЛЬЯ МОЩИЦКИЙ
ДУБ МАЙЛА
КРЕЙГ МАРТИНА
КРЕЙГ МАРТИНА
ИЛЬЯ МОЩИЦКИЙ
ДУБ МАЙЛА
КРЕЙГ МАРТИНА
КРЕЙГ МАРТИНА
ГЛАВНЫМ ГЕРОЕМ МОЖЕМ СТАТЬ КАЖДЫЙ
Международный проект Ильи Мощицкого
Любой из вас, по собственному желанию, сможет стать главным героем этого спектакля. Только вы, режиссёр и сотня зрителей в зале. И непростой сценарий, который придётся пережить прямо на сцене.
Это не спектакль в традиционном понимании. Здесь нет заученных текстов, распределения ролей, кулис, костюмов, разыгрывания персонажей. Но при этом есть столкновение с реальным обстоятельствами, которые обнажают природу театра, а вместе с ней и природу социальных связей.
В этом спектакле изобретаются новые правила, которые рифмуются с сегодняшним днём, со зрителем, который нуждается в новом, экстремальном, уникальном опыте, который нельзя получить где-либо в другом месте.
Мы привыкли к тому, что спектакль — это серия запланированных эпизодов, мизансцен, провокаций, диалогов. Актёры всегда всё знают заранее и лишь играют в новизну восприятия. Благодаря конструкции спектакля мы имеем возможность возвратиться к самому началу и сыграть спектакль сразу, с первой читки, адаптируясь и преодолевая новые обстоятельства в ходе происходящего. Одновременно существуя в театральной условности и в пространстве действительности.
В основе спектакля — сразу несколько произведений искусства.
Во-первых, инсталляция Майкла Крейг Мартина, представляющая собой стакан воды, расположенный в одном из залов галереи «Тейт» в Лондоне. Текст, который сопровождает инсталляцию, используя семиотические аргументы, поясняет зрителю, почему работа является взрослым деревом дуба, а не стаканом воды.
Вторым произведением, послужившим основой спектакля, является пьеса британского драматурга Тима Крауча.
Третьим стало «Общество спектакля» Ги Дебора.
Есть ещё четвёртое, девятое и двадцать пятое, радикальная форма, ньюрайтинг, постдраматические приёмы, виджеинг, но всё это останется второстепенным.
На основе описанных произведений режиссёр сочинил обстоятельства, которые становятся беспрецедентным опытом постановки сценического действия во время спектакля. Или постановки действия спектакля во время действия спектакля. Или постановкой спектакля во время спектакля. Или просто непредсказуемым действием.
Илья Мощицкий ведёт спектакль в качестве режиссёра, роль перформера исполнит один из зрителей.
Международный проект Ильи Мощицкого
Любой из вас, по собственному желанию, сможет стать главным героем этого спектакля. Только вы, режиссёр и сотня зрителей в зале. И непростой сценарий, который придётся пережить прямо на сцене.
Это не спектакль в традиционном понимании. Здесь нет заученных текстов, распределения ролей, кулис, костюмов, разыгрывания персонажей. Но при этом есть столкновение с реальным обстоятельствами, которые обнажают природу театра, а вместе с ней и природу социальных связей.
В этом спектакле изобретаются новые правила, которые рифмуются с сегодняшним днём, со зрителем, который нуждается в новом, экстремальном, уникальном опыте, который нельзя получить где-либо в другом месте.
Мы привыкли к тому, что спектакль — это серия запланированных эпизодов, мизансцен, провокаций, диалогов. Актёры всегда всё знают заранее и лишь играют в новизну восприятия. Благодаря конструкции спектакля мы имеем возможность возвратиться к самому началу и сыграть спектакль сразу, с первой читки, адаптируясь и преодолевая новые обстоятельства в ходе происходящего. Одновременно существуя в театральной условности и в пространстве действительности.
В основе спектакля — сразу несколько произведений искусства.
Во-первых, инсталляция Майкла Крейг Мартина, представляющая собой стакан воды, расположенный в одном из залов галереи «Тейт» в Лондоне. Текст, который сопровождает инсталляцию, используя семиотические аргументы, поясняет зрителю, почему работа является взрослым деревом дуба, а не стаканом воды.
Вторым произведением, послужившим основой спектакля, является пьеса британского драматурга Тима Крауча.
Третьим стало «Общество спектакля» Ги Дебора.
Есть ещё четвёртое, девятое и двадцать пятое, радикальная форма, ньюрайтинг, постдраматические приёмы, виджеинг, но всё это останется второстепенным.
На основе описанных произведений режиссёр сочинил обстоятельства, которые становятся беспрецедентным опытом постановки сценического действия во время спектакля. Или постановки действия спектакля во время действия спектакля. Или постановкой спектакля во время спектакля. Или просто непредсказуемым действием.
Илья Мощицкий ведёт спектакль в качестве режиссёра, роль перформера исполнит один из зрителей.
ОТЗЫВЫ
Варвара Цыпина, «Петербургский театральный журнал»
Красивый парень из зала, выбранный режиссером Мощицким для участия в спектакле, сразу становится в глазах зрителя артистом, потому что он соответствует закрепившемуся уже на уровне генетической памяти образу, — это и есть восприятие человека, живущего в «обществе спектакля».
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
«Фонтанка.ru»
Название постановки позаимствовано у знаменитой инсталляции, которую в 1973 году создал британский концептуалист по имени, как нетрудно догадаться, Майкл Крейг Мартин. В «молитве» художник подробно разъяснял, почему его работа является взрослым деревом дуба, а не стаканом воды — как можно было бы подумать.
Светлана Шиманович, «Театральная афиша»
Где проходит граница реальности и нашего восприятия? Что есть настоящее, как не наши мысли о нем?
В обычной жизни мы не часто задаем себе подобные вопросы, поэтому вдвойне приятно сделать это во время спектакля.
Если говорить о форме, то это скорее перфоманс, чем спектакль. «Актеры» читают свои реплики по листочкам, на сцене находятся операторы с видеокамерами, транслируя происходящее на большой экран, постоянно снова и снова "размножая" героя, снова создавая новый слой — экранной реальности.
Порой жёсткое переключение между этими слоями заставляет вжиматься в кресло.
В обычной жизни мы не часто задаем себе подобные вопросы, поэтому вдвойне приятно сделать это во время спектакля.
Если говорить о форме, то это скорее перфоманс, чем спектакль. «Актеры» читают свои реплики по листочкам, на сцене находятся операторы с видеокамерами, транслируя происходящее на большой экран, постоянно снова и снова "размножая" героя, снова создавая новый слой — экранной реальности.
Порой жёсткое переключение между этими слоями заставляет вжиматься в кресло.
Алёна Мороз, «teatr to go»:
Вот человек стоит на сцене. Это Сергей — молодой мужчина из Петербурга. А ещё это Алекс, ему за сорок, он потерял дочь и, кажется, в одном шаге от того, чтобы лишиться разума. Камера шарит по лицу: как Сергей превращается в Алекса? В какой момент и за счёт чего это происходит?
«KudaGo»
Красивый парень из зала, выбранный режиссером Мощицким для участия в спектакле, сразу становится в глазах зрителя артистом, потому что он соответствует закрепившемуся уже на уровне генетической памяти образу, — это и есть восприятие человека, живущего в «обществе спектакля».
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Юлия Осеева, «Летающий критик»
Вызвав одного человека из зала на сцену (не актер, не режиссер и даже не критик), Мощицкий дал ему текст и начал вводить в предлагаемые обстоятельства: «Тебя зовут Алекс, у тебя красные глаза и седые виски, я убил твою дочь».
ОТЗЫВЫ
Варвара Цыпина, «Петербургский театральный журнал»
Красивый парень из зала, выбранный режиссером Мощицким для участия в спектакле, сразу становится в глазах зрителя артистом, потому что он соответствует закрепившемуся уже на уровне генетической памяти образу, — это и есть восприятие человека, живущего в «обществе спектакля».
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
«Фонтанка.ru»
Название постановки позаимствовано у знаменитой инсталляции, которую в 1973 году создал британский концептуалист по имени, как нетрудно догадаться, Майкл Крейг Мартин. В «молитве» художник подробно разъяснял, почему его работа является взрослым деревом дуба, а не стаканом воды — как можно было бы подумать.
Светлана Шиманович, «Театральная афиша»
Где проходит граница реальности и нашего восприятия? Что есть настоящее, как не наши мысли о нем?
В обычной жизни мы не часто задаем себе подобные вопросы, поэтому вдвойне приятно сделать это во время спектакля.
Если говорить о форме, то это скорее перфоманс, чем спектакль. «Актеры» читают свои реплики по листочкам, на сцене находятся операторы с видеокамерами, транслируя происходящее на большой экран, постоянно снова и снова "размножая" героя, снова создавая новый слой — экранной реальности.
Порой жёсткое переключение между этими слоями заставляет вжиматься в кресло.
В обычной жизни мы не часто задаем себе подобные вопросы, поэтому вдвойне приятно сделать это во время спектакля.
Если говорить о форме, то это скорее перфоманс, чем спектакль. «Актеры» читают свои реплики по листочкам, на сцене находятся операторы с видеокамерами, транслируя происходящее на большой экран, постоянно снова и снова "размножая" героя, снова создавая новый слой — экранной реальности.
Порой жёсткое переключение между этими слоями заставляет вжиматься в кресло.
Алёна Мороз, «teatr to go»:
Вот человек стоит на сцене. Это Сергей — молодой мужчина из Петербурга. А ещё это Алекс, ему за сорок, он потерял дочь и, кажется, в одном шаге от того, чтобы лишиться разума. Камера шарит по лицу: как Сергей превращается в Алекса? В какой момент и за счёт чего это происходит?
«KudaGo»
Красивый парень из зала, выбранный режиссером Мощицким для участия в спектакле, сразу становится в глазах зрителя артистом, потому что он соответствует закрепившемуся уже на уровне генетической памяти образу, — это и есть восприятие человека, живущего в «обществе спектакля».
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Илья Мощицкий изменяет субстанцию зрителя, делая из него актера, подменяет свою режиссерскую функцию, выходя на сцену, раскрывает все манипуляционные карты, с помощью которых художник управляет чувствами смотрящего, и открыто играет в творца-демиурга.
Юлия Осеева, «Летающий критик»
Вызвав одного человека из зала на сцену (не актер, не режиссер и даже не критик), Мощицкий дал ему текст и начал вводить в предлагаемые обстоятельства: «Тебя зовут Алекс, у тебя красные глаза и седые виски, я убил твою дочь».